В середине мая прошлого года ректор Даугавпилсского университета (ДУ) Арвид Баршевский был снова избран председателем Совета ректоров. На данной должности он сменил прежнего руководителя ректора Латвийской академии культуры Руту Муктупавелу, которая была избрана председателем Совета ректоров трижды – в 2018, 2020 и 2022 годах. До Муктупавелы эту должность на протяжении 10 лет занимал именно Арвид Баршевский.
Ректор ДУ Арвид Баршшевский – профессор энтомологии, доктор биологических наук, член нескольких профессиональных ассоциаций и автор нескольких десятков научных трудов. Работал в редколлегиях нескольких научных журналах, был основателем журнала Baltic Journa of Coleopterology, в котором активной действует и сегодня.
Большая ответственность
На отчетно-выборном заседании за кандидатуру Арвида Баршевского на пост председателя Совета ректоров проголосовали 15 из 21 члена Совета. Это шестой раз, когда профессор из Даугавпилса избирается председателем организации. Сам, Арвид, правда, на вопрос знает ли он сколько раз избирался главой Совета ректоров, пожимает плечами и говорит, мол, никогда не считал.
- Знаю, что в годы, когда я руководил Даугавпилсским университетом, меня неизменно выбирали председателем совета директоров. А сколько раз? Не считал, надо будет заняться этими подсчетами, - в шутку отвечает на вопрос журналиста Арвид Баршевский.
- Это не только большое доверие коллег, но и очень серьезная ответственность.
- Вы совершенно правы. Сегодня очень непростое время: принимаются множество реформ, преобразований. А во-вторых, в сфере высшего образования и науки пересекаются очень много разных интересов –тут большие и малые вузы, государственные и частные высшие учебные заведения, научные университеты и так далее, – и у каждого вуза есть свой какой-то интерес, какое-то определенное требование. И когда в сфере высшего образования происходят те или иные изменения, председатель Совета ректоров должен найти какое-то среднее решение, чтобы удовлетворить потребности всех вузов. И это – самое сложное в данное работе. Ранее мне это как-то удавалось, надеюсь, удастся это и теперь. Видимо, поэтому коллеги и выразили мне доверие большинством голосов.
- Арвид, а на государственном уровне Совет ректоров может как-то повлиять на те или иные решения?
- В общем-то – да. Когда на министерском и правительственном уровне решаются какие-то вопросы, связанные с реформами высшего образования, науки, совет ректоров всегда предлагает свое видение на происходящие процесс, предлагает свои идеи и видения по конкретным вопросам. Министерство наши предложения либо учитывает, либо не учитывает. Во втором случае Совет вправе просить созвать специальную комиссию, чтобы сообща обсудить не принятые во внимание вопросы. Но, к сожалению, Совет ректоров не всегда может повлиять на решения, принимаемые в Министерстве и правительстве. В последние годы Министерство принимало множество решений, не советуясь с нами. Но могу заверить, что предыдущий раз, когда я возглавлял Совет, у нас получалась очень слаженная и продуктивная работа с Министерством и непосредственно с премьерминистром Марисом Кучинским.
- Но работа в Совете – это дополнительная нагрузка, ведь ректору в первую очередь необходимо думать о собственном университете, а потом уже о проблемах других вузов… - Что касается председательства в Совете ректоров, то это – сугубо общественная нагрузка. Да, она отнимает часть времени, но кому-то эту работу необходимо делать. Ведь это наши общие интересы.
Командировки никто не отменял
- А ведь еще же приходится ездить на разные научные симпозиумы, встречи, в конце концов, и поездки в научные экспедиции никто же не отменял!
- Что поделать, нужно все успеть, на все найти время, хотя это, действительно, непросто. Конечно, от такой нагрузки больше всего страдает семья, так как меня чаще нет дома, нежели я там есть (смеется). Бывает так, что буквально прибегаю с работы, хватаю чемодан с вещами, целую в щечку жену и улетаю на какое-нибудь совещание в европейскую страну. Потому, что я не могу там не быть, иначе выйду из круговорота самых насущных событий в мире энтомологии. Но в семье меня понимают, за что я всем своим домочадцам благодарен.
Неделю назад Арвид Барщевский успел побывать в Будапеште (столица Венгрии) на сессии карабидологов (карабидология – наука, изучающая жужелиц). Сам Арвид на сессии выступил с докладом о роде и распространении Notiоphilus (большеглазые насекомые) на северо-западе Гималаев – одном из мест в мире, в музее хранятся лишь десяток особей этого рода. Но, как подчеркнул в своем докладе Арвид Баршевский, в труднодоступных высокогорных районах Гималаев, есть возможности для исследовательской работы. Сам он открыл два вида этих жуков из восьми пород этого рода жуков. И было это около 15 лет назад. С тех пор никто большеглазых жуков в Гималаях не исследовал.
На встрече энтомологов в Будапеште также присутствовал известный в мире пакистанский исследователь жужелиц доктор биологических наук Мишкат Уллах, с которым Арвид Баршевский ранее сотрудничал.
Жуки имени Баршевского
Называть представителей фауны, флоры или космических тел именем их открывателя – не новое. Есть в мире жуки, которые названы именем Арвида Баршевского. Кроме упомянутых двух, обнаруженных Арвидом в Гималаях, из еще более двух десятков видов – об этом знают не многие, между прочим.
- Сразу не скажу конкретно сколько, но где-то двадцать пять пород жуков носят мое имя, - рассказывает профессор энтомологии Арвид Баршевский. – Мне довелось побывать на почти на всех континентах и, практически, на каждом были открыты новые виды насекомых. Замечу, что представители одного рода могут быть названы именем их открывателя только один раз. Подвиды уже не считаются новым открытием.
В шлепках в гору, а с горы…
Как рассказал Арвид Баршевский, он написал книгу, но вторично перечитать и запустить ее в печать, пока не хватает времени. Книга будет называться в переводе на русский примерно так: «Приключения жукиста». В этой книга, по словам Арвида, он расписал все свои приключения, курьезные случаи, в которые попадал во время научно-исследовательских поездок по миру.
- Совсем недавно я вместе со своими студентами вернулся из Филиппин. Эта научно-исследовательская командировка была организована за счет проекта Erasmus. Мы побывали в районе вулкана Апо (А́по — вулкан на острове Минданао, Филиппины. Высшая точка Филиппинских островов. Расположен на границе между провинциями Северный и Южный Давао, на хребте Матутум-Апо, входящем в систему Центральных Кордильер – прим авт.). Это просто потрясающие места, просто необычайной красоты! Тут надо сделать маленькое отступление: за Силене в местечке Илгас есть наш университетский исследовательский центр по изучению жуков. Там находится крупнейшая в странах Прибалтики коллекция жуков. И вот наши партнеры из университета Минданао захотели иметь у себя такой же центра. Мы им помогли его создать такой центр. Он стал первым таким исследовательским центром на Филиппинах и единственным. И теперь мы постоянно совершаем обоюдные научно-исследовательские поездки друг к другу. Теперь была наша очередь ехать к ним. Вот в этой экспедиции я попал в очень комическую ситуацию.
Знаете, ну, как-то не хочется еще признавать свой возраст. Ну, не ощущаю я его (смеется). И нам следовало подняться на гору на высоту примерно с километр. А уклон – около 45 градусов. Прямо скажу, с моей комплекцией взбираться на такую кручину непросто. Но нет ничего невозможного в нашем мире, и я, все-таки, добрался до этой исследовательской станции. И тут началось! Внезапно нашли тучи и нас накрыло самым что ни на есть тропическим дождем. Дождь, как нашел, так и прошло. Но вот же беда какая: почва там – сплошная глина. Скользкая, как оливковое масло разлитое. Я же, по привычки поднимался на станцию в шлепках…
- Эээ, это в тропиках-то?..
- Ну да, в тропиках тоже. Это проще, хотя и не безопасно. Все дело в том, что в сапогах, при такой жуткой влажности, как в тропиках, очень быстро заливаются потом, и идти становится совсем тяжко. То и дело приходится выливать из них влагу. Поэтому я иду в шлепках. И вот после этого ливневого дождя оказалось, что спуститься в шлепках по этой бузе не реально! А если съехать с горы на пятой точке… Ну, сами понимаете, шею можно запросто свернуть. Коллеги стали думать, как же меня, «шлепанцева», спустить. Попробовал босиком, но это оказалось еще более скользко. Сначала дали настоящую трость, но это мало помогло. В общем, меня спускали с этой горы четверо филиппинских рейнджера, которые охраняли научную станцию. У них были обуты специальные горные сапоги, которые не так скользят на размытой дождем глине. В общем спускали так: они ставили свои ноги под мои и понемногу мы спускались. В общем, все обошлось. При чем, спустился я чистый-чистый. Потому, что мне рейнджеры так ни разу и не позволили упасть. А вот мои студенты и работники университета были грязные-грязные. Они же там спускались с горы кувыркаясь! При чем они на задницах спустились на каких-то двадцать минут раньше чем, спустили меня.
В прошлом году, кстати, тоже на Филиппинах, была другая ситуация: я в шлепках наступил на…кобру. Мы жили в гостевых домиках, а вниз по склону в метрах двухстах была площадка, бассейн. Мы на той площадки зажигали прожекторы, заманивая на свет насекомых, после чего их фотографировали. Так вот от этой площадки до домика вела бетонная дорожка. И это было не очень хорошо. Если вы знаете: змеи очень чутко чувствуют вибрацию и, как правило, уползают с места возможной опасности подальше. А вот на бетоне они ничего не чувствуют. Дорожка, в общем-то не освещалась. Свет был на первом и последнем участке этой дорожки – он падал от площади и от гостевых домиков. А посередине – темень. Значит, иду я, иду, не успел еще включить фонарик в мобильном телефоне, и тут чувствую, что что-то забилось у меня под ногами. Змея меня дважды ударила своей головой по ноге, но не укусила. Знаете, комплекция комплекцией, но тогда я подпрыгнул в верх метра на два от земли. Пока я свалился на дорожку, змея уже уползала быстрым темпом. Оказалось, что это кобренок, но около метра длиной. Поэтому, если бы укусил, были бы проблемы. А вообще, филиппинские кобры очень запуганные. Их ловят все кому не лень, поэтому они предпочитают не встречаться с человеком. Но вот маленький несмышленый кобренок осмелился все же подползти к человечьим жилищам. Так что курьезных ситуаций и случаев за мою жизнь было предостаточно. Но обо всех больше можно будет узнать в моей книге.
- Но кроме змей в тропиках водятся и другие очень опасные для человека существа. Те же пауки, например.
- Пауки пусть живут, а на Манданао водятся очень ядовитые скорпионы. При чем есть крупные скорпионы, но их укус не смертелен. Ну, да, придется там покорчиться от боли, но не более того. Но есть мелкие скорпионы. Вот они очень ядовитые. Если такой скорпиончик ужалит это во многих случаях приводит к смертельному исходу.
Но для меня самое страшное – пчелиные укусы. Я рос в селе и пчелы меня кусали иногда по десять за день и – ничего. Но вот однажды, во время экспедиции, меня ужалила пчела и началась анафилактический шок – я потерял сознание. Хорошо, что рядом оказалась супруга, которая меня откачала. Связался со своей знакомой профессором Страдиней, спросил, почему это произошло, мол, раньше такого не было. Она сделала паузу, а потом говорит: «Арвид, ты не становишься моложе!».
В этом году меня в районе уха тоже ужалила тропическая пчела, но, слава богу, с собой были антиаллергические препараты, я быстро сделал себе укол – обошлось без серьезных последствий.
- Как же случилось, что вы стали биологом?
- Часть моего детства прошла на хуторе. Природа там была просто фантастической. Я, не то что часами, днями мог проводить в лесу, у болот, в поле наблюдая за птицами, насекомыми, искал и собирал редкие растения. Это, видимо, и подогрело интерес к биологии. Уже в 10-м классе я знал, что буду учиться в, тогда еще, в Даугавпилсском педагогическом институте, на факультете биологии.
Для справки. Арвид Баршевский родился в Шкельтовском сельсовете (ныне – Шкельтовская волость) 20 сентября 1965 года. Детство провел с родителями, живя на хуторе. Учился в Извалтской средней школе, после окончания которой поступил на факультет природоведения Даугавпилсского педагогического института. После окончания ДПИ, продолжил обучение в Московском государственном университете им. Михаила Ломоносова в аспирантуре на кафедре энтомологии у профессора Рустема Жантиева (1991). В 1994 году в Латвийском университете защитил работу на тему «Восточнолатвийские жужелицы» и получил степень доктора биологических наук.
- Но почему, собственно, жуки, а не, например, бабочки, которые у людей, в отличии от жуков, вызывают исключительно положительные эмоции?
- Знаете, жизнь, она очень непредсказуемая. Я и не думал изучать жуков. Моя декан Ренате Шкуте тогда говорила: будем изучать воды Даугавы, планктоны, окрестности реки и так далее. Я – за. Но после первого курса мы поехали в нашу станцию в Илгас на практику. Ее проводила преподаватель из Латвийского национального музея природы (Рига) Айя Зилспарне. Она так интересно рассказывала нам о насекомых, что я и увлекся ими. Она поставила задачу студентам собрать коллекцию насекомых. Как-то так получилось само собой, что моя коллекция состояла преимущественно из жуков. После этого Айя мне предложила осенью приехать в музей, в котором работал известный в то время корифей жуков Михаил Стипрайс. И я поехал, хотя совершенно не знал Ригу, тем не менее, нашел это Латвийский национальный природный музей, познакомился с профессором известным энтомологом Стипрайсом. Он оказался человеком, который умеет заинтересовать других теми же жуками. Надо сказать, что приехал я к нему не с пустыми руками, а со своей коллекцией жуков. Он ее внимательно разглядывал, и выражал восхищение некоторыми породами, восклицая, мол, вот этих я давно не видел. Спрашивал, где я нашел тот или иной экземпляр, который он «не видел! Много-много лет. В общем, он меня пододвинул к решению заняться изучением именно жуков. Это когда я уже сам стал специалистом, я понял, что делал все это он осознанно, и, что те экземпляры, которые, якобы, вызывали большой восторг профессора, исследователя далеко не редкие. Но своей цели он добился.
- Именно он мне предложил поехать в Москву, пообещал познакомить с ведущими тогда в СССР специалистами по изучению жуков. Правда, по началу мена в тогдашнюю столицу Союза не хотели отпускать. Говорили, мол, ты-то Ригу не знаешь, а хочешь ехать в Москву. Заблудишься мол. Тем не менее, где-то месяца полтора спустя я все же уехал учиться в Москву, в тогдашний Московский педагогический университет. Там работала профессор Инесса Шарова – ведущий специалист по изучению жуков в СССР, - которая добрых пол дня меня водила по университетским закоулкам, знакомя с другими специалистами. Она тогда предоставила огромное количество материалов, которых у нас еще тогда не было. Я привез из Москвы целый чемодан необходимой литературы!
Ректор-хозяйственник
Следует заметить, что Арвид Баршевский очень хороший хозяйственник, умеющий добывать деньги на развитие университета и мудро ими распоряжающийся. За предыдущие голды, когда он был ректором, Даугавпилсский университет, по оценкам специалистов, по разным программам ЕС освоил около 30 миллионов евро. И сегодня ДУ успешно реализует ряд проектов.
В январе этого года был завершен, начатый в ноябре прошлого года проект по поддержки молодых педагогов. В ходе данного проекта 35 молодых учителей в группах с коллегами и кураторами усовершенствовали свои знания в педагогике, психологии, школьном управлении и навыкам сотрудничества. Данная программ была осуществлена в рамках проекта «Поддержка молодых педагогов после получения квалификации учителя в текущем году» европейского Социального фонда. Проект осуществлялся совместно с Латвийским университетом, Лиепайским университетом, Резекненской технологической академией Латвийской музыкальной академией Язепа Витолса, и Латвийской спортивно-педагогической академией.
В апреле начат масштабный проект в рамках межграничного сотрудничества между Литвой и Латвией «Обучение общества и способствование понимания о значении растений в жизни человека». Партнерами ДУ с литовской стороны являются администрации Национального парка Айкшайтии и регионального парка Лабанораса.
Проект продлится до 2027 года. Его общий бюджет составляет 754, 735,41 евро, из которых 80% - финансирование ERAF. Долевое участие ДУ в данном проекте – 195 818, 75 евро.
Так же ДУ реализует несколько более мелких проектов.
Спаситель жизней человеческих
В прошлом году Арвид Баршевский выступил в еще одной роли – роли спасителя жизни грибников. Дело было уже в конце сентября. Было уже послеобеденное время. К нему подошел мужчина, извинился за беспокойство и попросил совета, правильные ли сыроежки он собрал. Оказалось, что семья собрала не сыроежки, а очень токсичные белые поганки.
«К счастью, у грибника появились некоторые сомнения, поэтому он отправился в университет искать профессора, ведь то и дело видел его по телевизору. "Слава богу, что пришел, потому что собранные зеленые сыроежки оказались довольно переросшими зелеными мухоморами – смертельно ядовитыми грибами, после поедания которых смерть наступает в 90% случаев! Они содержат более 100 различных ядовитых соединений!" – написал на своей страничке в facebook Баршевский.
После работы по дороге домой профессор специально остановился на опушке леса и сфотографировал зеленые мухоморы. В том году их было очень много.
"Я сфотографировал несколько. Хорошо видно, что белого кольца под шляпкой может вообще не быть, либо оно может быть в виде буроватого пятна. А на шляпке у зеленого мухомора нет белых пятен, как у красного", - поясняет Баршевский.
Он также напоминает: "Если у вас есть хоть малейшее сомнение по поводу гриба, не берите его! Если вы думаете, что это сыроежка, но не уверены, лучше перекреститесь и поблагодарите Бога за эти сомнения! Есть в лесу и знакомые грибы! Хотя в токсикологическом центре Восточной больницы работают высококвалифицированные специалисты, что, на мой взгляд, смягчает ужасную статистику, они не всегда смогут спасти вам жизнь!"
- Арвид, жуки, в большей степени у многих людей некоторое отвращение, но не страх. Зато люди панически боятся пауков, хотя в наших широтах ядовитых особей, вроде как нет. Почему?
- Вряд ли на этот вопрос есть какой-то один верный ответ. Ведь у каждого человека есть свои индивидуальные страхи. А побороть их может только сам человек. В моей практике был один любопытный случай. Мы со студентами поехали на практику в Илгас. А ко мне приехала знакома из Риги. И, вот, мы ходим по лесу, я рассказываю о мире насекомых, в том числе, естественно о жуках. Вижу, бежит довольно крупная жужелица, я ее поймал, а знакомая от страха аж завизжала. Спрашиваю: «Ну, что ты так кричишь, она же хорошая». В конце концов уговорил ее подержать жука в руке. Она зажмурилась, но руку протянула все-таки. Жук как-то остановился у нее в руке, замер. А у девушки слезы – ручьем. Но потом вдруг говорит: «А она хорошая (жук), она меня не укусила». Не знаю, перестала ли девушка боятся жуков – не интересовался, но этот случай показывает, что у каждого человека есть свои страхи.
К слову. По словам Алана Манавитца – клинического психиатра из нью-йоркского госпиталя Ленокс-Хилл, благодаря жизненному опыту, науке, СМИ и жизни в обществе мы знаем, что многие пауки ядовиты. Это знание провоцирует естественную реакция в виде страха, когда человек видит паука. Впрочем, на протяжении многих лет в научном сообществе идёт спор о происхождении этого страха. Согласно одной из наиболее популярных теорий, виной иррациональной боязни паукообразных является окружение человека. В частности, развитие арахнофобии значительно более вероятно в пределах Западного мира, чем, например, в Камбодже, где жаренные тарантулы и скорпионы считаются деликатесом.
Тем временем сторонники природной теории считают, что страх пауков заложен в нас как механизм выживания, сохранившийся со времён первого знакомства наших предков с восьминогими тварями. Наблюдая за поведением паукообразных, древние люди пришли к выводу о том, что многие из них ядовиты. Однако прародители человечества не догадывались, что далеко не все пауки имеют в своём распоряжении достаточно мощные зубы-хелицеры, чтобы прокусить человеческую кожу. Исходя из актуальных научных данных, среди более чем 35 тысяч видов пауков менее 20 представляют для людей реальную угрозу. Эволюционные психологи предполагают, что арахнофобия стала следствием неспособности определить, какие именно пауки могут причинить реальный вред здоровью человека.
И. Амелька
